Даже раненый, я легко дам сто очков вперед любому блоховозу, потому что у меня есть то, чего нет у них. Я умею думать.

Отпустив собаку, я резко развернулся, перехватывая бросок второй твари. Она тоже кинулась молча, ноя предвидел и это, и поэтому поймал ее за шею буквально в десяти сантиметрах от моего лица. Не останавливая инерцию броска, я перекатился через спину, выставив перед собой колено, и перекидывая собаку через него и добавляя ей дополнительной скорости. Пес взмахнул лапами в воздухе, задев меня по носу, и скрылся в ночной тьме — точно в том направлении, где буквально в трех метрах от меня располагался один из заранее запримеченных багов. Эйнштейн.

Я думал, что пес влетит в нее и исчезнет, превратившись в кровавый блин, но все оказалось намного сложнее и интереснее. Собака в полете коснулась границ бага, а казалось — словно вращающейся с бешеной скоростью циркулярной пилы или каменного жернова. Словно в замедленной съемке я наблюдал, как миллиметр за миллиметром тело животного перестает существовать, просто исчезает. Сила гравитации внутри бага оказалась так велика, что она просто отрывала кусочки от еще живой твари, едва только эти кусочки оказывалась в радиусе действия, и плющила в органический блин на самой границе действия… Вот так вот наступишь в подобный баг — и… нет, выживешь! Только будет ли от этого легче? Когда у тебя не станет половины стопы, которую перемешает с грунтом в одно мгновение…

Я обернулся ко второй собаке — она уже была на ногах и смотрела на меня, скаля зубы. Прыгать она больше не стала — видимо, поняла, что это чревато. Вместо этого она пошла на меня медленным шагом, забирая в сторону и не переставая скалиться. Это плохо. Тварь оказалась умнее, чем я думал, и отправить ее в баг следом за товаркой не выйдет.

Я достал из кармана единственное, что можно было использовать, как оружие — «панацею», поскольку, кроме нее и хада у меня ничего и не было, а хад мне еще ой как пригодится. И, если я его разобью об морду собаки, а я его как пить дать разобью, то до города не дойду — просто не буду знать, куда идти!

«Панацея» была твердая, как камень, и вполне могла сойти за оружие, поэтому я спрятал ее в руке, развернутой ладонью назад — кто ее знает эту тварь, вдруг она и про оружие тоже что-то поймет?

Псина подошла ко мне на расстояние метра, не переставая скалиться, и только после этого кинулась. Я был готов — выставил вперед левую руку, принимая бросок на нее, и, после того, как челюсти сомкнулись на предплечье, ударил сверху вниз читом! Прямо по верхней челюсти собаки!

Хрустнули ломающиеся зубы, в руке вспыхнула лютая боль! Я ударил так сильно, что «панацея» вывернулась из пальцев и упала под ноги, а собака моментально попыталась разжать челюсти и дать заднюю!

Я ей этого, конечно же, не позволил. Освободившейся рукой я перехватил ее за загривок, сжал зубы, чтобы приглушить боль в раненой руке, отшагнул одной ногой чуть назад и резким разворотом корпуса швырнул животное практически через бедро! Собака снова упала на спину, все так же выпуская моей руки, я довернулся следом, опуская оба колено на тело животного. Одно — на горло, второе — на живот. И надавил.

Давить пришлось долго. Не меньше минуты судорожных дерганий прошло, прежде чем животное успокоилось и перестало подавать признаки жизни. Для верности я подождал еще секунд двадцать и только после этого убрал колено с шеи собаки. Осторожно, пользуясь одной только правой рукой, разжал сломанные челюсти животного и освободил потрепанную левую руку, с которой текла кровь.

Снова воспользовавшись хадом и подсвечивая себе дисплеем, как фонариком, я осмотрел рану. К счастью, клыки твари не порвали ни вену, ни, тем более, артерию, хотя и прошли очень близко. Если бы я позволил ей хотя бы один раз перехватить конечность зубами, как всегда делают собаки, вцепляясь в добычу — наверняка бы магистральные сосуды пострадали, а так… Повезло, ничего не скажешь.

Впрочем, кровотечение все равно было, и не сказать, что такое уж несерьезное. Не говоря уже о том, что порванная кожа это не только боль, но и в теории, причем с весьма немаленьким шансом — какая-нибудь зараза, попавшая в организм. Поэтому, как ни крути, а «панацеей» воспользоваться, по ходу дела, все же придется. Как ни надеялся я обойтись без нее, но сейчас — как раз та ситуация, в которой рациональнее будет употребить чит по назначению. Конечно, можно еще какое-то время пройти, потерпеть, продолжая терять кровь, но в итоге все равно с вероятностью в восемьдесят процентов придется сожрать «панацею». Только уже находясь в гораздо более плохом состоянии. Поэтому лучше уж сделать это сейчас, пока я еще в относительно здравом уме.

Подняв здоровой рукой повыше хад, с дисплея которого лучился свет, я обошел площадь недавней битвы в поисках вывернувшегося из руки чита… И не нашел его. Конечно, освещение от дисплея такое себе, ну так и «панацея» не с гальку размером, чтобы просто так ее не заметить.

Я вернулся на место, с которого начал, и, воспроизведя в обратном порядке свои перемещения, вернулся на то место, в котором выронил чит, с погрешностью до десяти сантиметров. Нагнулся и подсветил себе дисплеем, разглядывая землю.

Точно, сюда упал. Вот даже выемка в земле, куда острым углом попало. И от нее, от этой выемки, в сторону тянется неглубокая борозда, практически царапина, которую еще чуть-чуть — и я затоптал бы собственными же ботинками.

Предчувствуя неладное, я поднял хад, ведя световое пятно вдоль этой борозды, и буквально через два метра я увидел «панацею»!

Или, вернее, то, что от нее осталось…

Чит уменьшился практически вдвое, вместо довольно гладкой поверхности оставшаяся половина теперь топорщилась острыми, словно обколотыми гранями, а рядом с моей — моей! — «панацеей» сидело что-то вроде небольшой белой летучей мыши. Когда свет упал на нее, мышь заслонилась крылом, из-за которого недобро зыркнула большими желтыми глазами, заворчала, отползла чуть дальше, прячась за «панацеей»…

А потом распахнула большую, полную неровных пилообразных зубов, пасть, и с хрустом откусила от чита большой кусок!..

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/242881